С высоты каких бы то ни было небес посмотри вниз. И упади со своих романтических облаков, отрекись от открыток, цветов и сердец, ушибись об нашу искренность.
Все слова становятся пошлыми и невыносимо грубыми, когда приходит время рассказывать. У нее невозможный смех. Да-да, дорогой Валентин, это очень важно и, не будь даже всего остального, только об этом все равно стоило бы рассказать. Когда она смеется, то немного запрокидывает голову, щурит глаза, тянется рукой к губам, и я вижу вспышки электричества на кончиках ее пальцев. И тогда внутри меня – нет, не бабочки и тугие пружины – а абсолютное вязкое счастье.
У нее инопланетный взгляд. Эй, Валентин, не вздергивай скептично бровь, она ведь принадлежит другим мирам. Глаза у нее огромные, чуть навыкат и взгляд такой, что не поймешь, видит она тоже что и ты или что-то никому другому невидимое. И цвет глаз особенный. Едва ли серый, подернутый дымкой.
А ее руки, кисти, пальцы. Святой Валентин, я клянусь всем, что во мне осталось святого, что ты никогда не видел таких рук. Она – художница. Самая-самая настоящая. С длинными пальцами в пятнах давно въевшейся краски, короткими стрижеными ногтями и квартирой-мастерской, заваленной десятками картин.
Я часто захожу к ней. Быстро прохожу захламленный коридор, приоткрываю дверь в комнату, которую она называет спальней и просто смотрю. Она обычно стоит боком к двери, слегка сгорбившись над мольбертом из светлого дерева и закусив нижнюю губу. Широкий расстегнутый ворот ее голубой рубашки оголяет плечо с – нет, Валентин, нет, не родинкой – с очередным синяком. У моей девочки потрясающая способность с кошачьей грацией врезаться во все близстоящие и лежащие предметы.
У нее мягкие волосы. Короткие, стриженные под мальчишку, перекрашенные десятки раз, а теперь пшенично-русые. К ним хочется прикасаться, гладить ее по голове, как ребенка. Я так и делаю, Валентин.
Она пахнет корицей. И нет, не говори, что все влюбленные друг другу пахнут чем-то особенным. Просто она очень любит корицу. Глинтвейн, кофе, зеленый чай, гель для душа, духи, даже качели на вазоне у окна – всюду эти палочки со сказочным запахом. Вот она и впитала его.
А еще я точно знаю, что она забудет о твоем празднике. Но ты не обижайся, ладно? Она просто немного не в нашей реальности, ты же помнишь, она из других планет. И подарит она мне что-то очень ей дорогое. Например, тот фикус с качелей-корицей или портрет девушки на фоне сиреневого неба в алмазах, который год уже хранится в ее спальне. Она будет долго уговаривать меня взять подарок, но я через неделю принесу его обратно со всеми своими остальными вещами, сказав, что переезжаю. Она поднимет брови в немом вопросе. Я скажу, что ее фикусу-корице-картине стало без нее скучно. Она бросится мне на шею и зальется смехом. И тогда мне захочется никогда больше ее не отпускать.
И…Ты же и сам знаешь, Валентин. Мне не надо конфет, открыток, неземной любви, замужества-окольцевания и чего там еще полагается у тебя просить. Пусть только она все также заразительно искренне смеется.
Принять участие в конкурсе >>>

Источник: hochu.ua