Отцы и дети: с чего начинается понимание

Чем является современный папа для современного ребенка? Что говорит об этом «культура отцовства»? Отчуждение, отстранение от воспитания детей, похоже, является стереотипом нашей культуры. В чем причина сему?

В одном из московских детских садов психолог предложил детям 5-6 лет поиграть в известную игру «Дочки-матери». Девочки быстро распределили между собой роли мамы, дочки, бабушки, однако никто из мальчиков не соглашался быть папой, в лучшем случае – только сыночком или собачкой. После долгих уговоров один из мальчиков согласился на роль отца – он лег на диван и сказал: «Дайте мне газету и включите телевизор. Не шумите! Я посплю, а потом буду играть в компьютер». Так он провел всю игру. На вопрос психолога, что делают мамы, бабушки, все дети, включая мальчиков, отвечали охотно и подробно. О том, что делают папы, рассказали немногие и в самых общих словах: «ходят на работу», «зарабатывают деньги», «ругают маму», «наказывают».

И в самом деле, современный папа для своего ребенка часто становится чем-то мифическим и недоступным. Он уходит рано утром, целый день где-то «на работе» занимается чем-то важным, а вечером возвращается усталым. Его хватает только на газету и телевизор, иногда и компьютер. По-существу, работа, увлечения, жизнь отца проходят мимо внимания ребенка. Отец – не партнер, не друг, а некая карающая инстанция. «Вот скажу отцу, он тебе покажет, как не слушаться», – часто грозит мама. Такое отчуждение, отстранение от воспитания детей, похоже, является стереотипом нашей «культуры отцовства».

Психологи опрашивали молодых пап из семей с ребенком первого года жизни: «Интересно ли Вам общаться со своим малышом? Сколько времени Вы с ним проводите? Играете ли Вы с ним? В какие игры?» Большинство отцов отвечали так: «Да что он понимает! Вот подрастет, будем с ним в футбол играть, на хоккей ходить, а пока пусть мама с бабушкой нянчат».

Установка на отстраненность часто становится источником непонимания, недоверия, конфликтов в последующие годы вплоть до отрочества и юности. Упущены с самого начала в раннем детстве первые контакты с малышом. Все это сказывается впоследствии в трудностях взаимопонимания между отцами и детьми, в отсутствии у ребенка доверия и привязанности к отцу.

Проблема установления контактов младенца с отцом, начиная с первых дней жизни, хорошо изучена зарубежными психологами. В исследовании Маргарет Родхолм отцы получали возможность контактировать с детьми, рожденными с помощью кесарева сечения, примерно в течение 15 минут, при этом им предлагали держать ребенка на руках, разговаривать с ним, поглаживать головку, ручки и ножки новорожденного. Так же, как и для матерей, ранний контакт с ребенком отцов повлиял на последующее взаимодействие: такие отцы проявляли большее понимание потребностей детей, испытывали больше положительных эмоций в контактах с детьми.

Отцы, присутствовавшие при родах, говорят, что они практически сразу привязывались к ребенку, переживали эмоциональный подъем, гордость, росли в собственных глазах. Присутствие на родах, совместные переживания укрепляют также привязанность мужа к жене, чувство общности между мужем и женой, которая нередко ослабевает, когда центром интересов матери становится новорожденный.

По результатам психологических исследований младенцы, чьи отцы ухаживали за ними, начиная с первых дней жизни, показывают более высокий уровень умственного и физического развития, вырастают более эмоционально отзывчивыми. Между супругами возникает меньше трений, у них отмечается единство целей и согласие в принятии решений по вопросам воспитания ребенка.

Однако психологи отметили также, что отношение к младенцам отцов, стремящихся принять активное участие в заботе о ребенке, отличается от отношения матерей. Отцы преимущественно играют с ребенком, тогда как матери обычно пеленают, купают и кормят его. Даже ухаживая за ребенком, отцы предпочитают делать это в игровой манере. При этом отцы играют с детьми иначе, чем матери. Отцы больше склонны к энергичным играм, направленным в первую очередь на физическое развитие ребенка: они подбрасывают малышей, двигают их руками и ногами, играют в игру «по кочкам, по кочкам», качают на ноге, кружат, катают на спине. Матери же обращаются с малышами более осторожно, нежно разговаривают, поглаживают, бережно носят на руках.

Отцы, у которых установились сильные эмоциональные связи с детьми в младенческом возрасте, в дальнейшем оказываются более чуткими к изменяющимся потребностям и интересам своих взрослеющих детей. В целом такие отцы имеют большее влияние на своего ребенка. Дети больше прислушиваются к ним, ориентируются на их мнение, сыновья хотят походить на отцов, с которыми у них теплые, разносторонние взаимоотношения.

В США, Германии, Франции, других странах успешно функционируют «школы для пап», где учат ухаживать, общаться, играть с маленьким ребенком, понимать его, видеть в нем развивающуюся личность.

В России же с ее культурными и историческими особенностями, наблюдается несколько иная ситуация, чем на Западе. Данные социологических исследований 90-х гг., хотя и отмечают рост приоритета семьи среди российских мужчин, все же не выявляют трансформации образа отца в общественном сознании. Так, российские мужчины в большой мере сохраняют традиционный образ отца-кормильца и реализуют архаическую мужскую роль, продолжая считать уход за маленькими детьми и их воспитание преимущественно женским занятием. Этим, отчасти, социологи объясняют обнаруженную в результате опроса сильную скрытую конкуренцию и рассогласованность ожиданий мужчин и женщин относительно женской роли в обществе.

Тем не менее, полученные данные показывают также, что не только на Западе, но и в России отцы все чаще привлекаются к уходу за грудными детьми и участвуют в их воспитании, в семьях возникает сотрудничество, какого прошлые поколения не знали.

Таким образом, функции отца в семье претерпевают сравнительно быстрые изменения, складывается новая модель отцовства, сочетающая в себе две формы эмоционального отношения к ребенку – условную отцовскую и безусловно-принимающую материнскую любовь.