Живая гадюка на пороге дома – предупреждение о смерти одного из его обитателей. (Народная примета)

Теперь уже, пожалуй, и не вспомню, когда, в какой день мы с матерью поняли, что в нашем доме завелась Гадюка. Именно «поняли», а не узнали. Нарушился какой-то порядок, все как будто сползло с привычных мест, несмотря на то, что отец был по-прежнему добр, заботлив и внешне ничем не изменился, а даже напротив, стал больше обычного мил с нами. Наверное, эта его внезапная любвеобильность, а может быть, сладкий запах на пиджаке, а может, длинный волос цвета меди на рукаве пальто послали нам сигнал о том, что отец нас предал.

Я помню сухое материно лицо, когда она объявила, что он с нами больше не живет. «Ушел к своей Гадюке», – сказала она тогда. Точно знаю, что именно в тот момент я заразилась лютой, страстной, хронической ненавистью, которая сопровождает меня всю жизнь.
Память моя хранит яркие, четкие эпизоды, связанные с Гадюкой. История моей ненависти – это, по сути, и есть история моей жизни...
Эпизод первый.
Мне исполнилось шестнадцать лет. Я завалила третью четверть, но меня никто не ругает и не стыдит. Отец встречает меня возле школы. В машине букет роз и огромная коробка, в которой спрятан дорогой музыкальный центр. Праздника не будет, потому что я никого не приглашала. У меня дома неуютно, мать перестала расчесываться, зато начала курить. Я хочу выйти из машины, без роз и без коробки, хочу сказать отцу, что мне ничего не надо. Одновременно хочу попросить, чтобы он к нам вернулся. Но, тем не менее, беру розы, коробку и ни о чем не прошу. Господи, как я себя ненавижу!
Эпизод второй.
Отец купил себе жилье. Обустроился и пригласил меня в гости. Я хожу из комнаты в комнату, ревниво всматриваюсь в вещи и предметы, пытаясь уловить следы Гадюки. Ничего нет, никакого намека на женщину. Испытываю чувство, очень похожее на облегчение: а может, они с отцом не живут вместе? Беру отца за руку: «Как у тебя красиво! Могу иногда здесь ночевать?» Отец улыбается, прижимает меня к себе, лохматит мои волосы... И вдруг замечаю - есть! В ванной. Крем в красивой баночке и дорогой шампунь. Гадюка! Осторожное и подлое существо.
– Папа, пап, скажи, ты живешь с НЕЙ?
– Доча, понимаешь, я взрослый человек, у меня есть своя жизнь, я вас познакомлю, ты посмотришь, вы найдете общий язык...
Ненавижу! Не-на-ви-жу! Ненавижу крем, шампунь, тебя, ее, вашу квартиру!!! Гадюка! Гадюка!!! Гадюка!!!
Эпизод третий.
Он нас познакомил. Она заметно моложе моего отца. Да, это ее волосы были на рукаве пальто. Она без конца улыбается, шутит. Мне не смешны Гадюкины шутки, я сижу, сдвинув брови. Я едва притронулась к еде, которой меня угощают. Гадюка готовит невкусно. Неужели отец этого не замечает? Отвратительная пища из отвратительных рук... Отец на прощанье сует мне в карман мятую банкноту. По-моему, старается сделать это незаметно для Гадюки.
Эпизод четвертый.
У отца юбилей. Я с цветами пришла в ресторан. Во главе стола – отец и Гадюка, а мое место – сбоку. Гадюка вырядилась в красное платье, которое ей не идет. «Она выглядит очень вульгарно», – говорю отцу на ухо. Гадюка вышла говорить тост. Я мечтаю о том, чтобы она забыла слова, и тогда все гости увидят, какая она тупая и ограниченная. Гадюка сказала тост без сбоев, а потом запела песню. Ну прямо как Мэрилин Монро на дне рождения Кеннеди! Как так можно калечить мелодию! Ей же медведь на ухо наступил! Гадюка возвращается на место, а посылаю ей импульс: «Наступи каблуком на платье, споткнись! Споткнись! Споткнись! Споткнись!»
Эпизод пятый.
Я учусь в институте. Пишу отцу письмо по электронке, рассказываю о своих делах. В конце, сама не зная зачем, дописываю: «Кстати, хотела тебе сказать: твоя новая жена похожа на обезьяну. Узнай, есть ли в вашем городе курсы, где обучают хорошим манерам. Ее надо срочно туда записать». Я надеюсь, что Гадюка откроет почтовый ящик и прочтет эти слова.
Эпизод шестой.
Слышала, что у отца неприятности. Так-то вот, не все коту масленица. Финансы пошатнулись, но это и хорошо. Теперь Гадюка от него уйдет. Заберет свои манатки вместе с кремом и шампунем. А он наконец-то поймет, какую лицемерную тварь пригрел, на кого променял нас с матерью. Пошла вон, присоска! Пошла вон!
Эпизод седьмой.
Сегодня я получаю диплом. На церемонию приехала мать, а также отец и... Гадюка. Кто ее просил, спрашивается? Коротко остригла волосы, нацепила искусственные ресницы. Надеюсь, она не станет здесь петь в микрофон? Моя мать выглядит старше, чем она. Я собираю всю свою энергию, сжимаю кулаки и посылаю Гадюке импульс: «Сдохни! Сдохни! Сдохни!»
Эпизод восьмой.
У меня появился мужчина. Я его, кажется, люблю. Это самый лучший на свете человек, мне с ним хорошо. Мы с ним родные – да, да, родные. Как же тепло в его объятиях, как безопасно... У него есть семья – жена и двое детей. «Ты для меня важнее. Я готов на все ради тебя», – нашептывает он мне на ухо, и так сладко от этих слов... Нет. Я не вползу гадюкой в чужой дом, не выветрю оттуда тепло. Пускай его жена расчесывается и не курит. А его дети пусть отмечают свои дни рождения дома, в кругу родных. Пусть у них не будет музыкальных центров и украдкой сунутых мятых банкнот, а у меня не будет любимого человека. Я – не такая.
Эпизод девятый.
Как странно... В век интернетов, факсов и цифровых телефонов я получаю телеграмму. До чего же это старомодно. Телеграмма – от отца, а в ней одно только слово: «Приезжай». Это неспроста, что-то случилось. Звоню ему домой, трубку берет Гадюка. Я не желаю с ней говорить, нажимаю «отбой». Начинаю ломать голову: что же произошло? Наскоро собираюсь. Сначала поезд, потом экспресс-электричка, потом такси. И вот я – у их порога. Дверь открывает Гадюка... Хм. Я думаю, что есть люди, которые стареют изнутри. Моя мать, например. У нее какие-то там болячки, суставы, аритмия и остеохондроз. А есть такие, у которых старость видна снаружи. Гадюка постарела: седые неопрятные волосы, бледные губы. Она выглядит отталкивающе. Она безобразна! Как мой отец, аккуратист и любитель прекрасного, может жить с ЭТИМ? Кажется, я непроизвольно морщу нос...
Эпизод десятый.
Мы с отцом стоим, обнявшись, на балконе. Я уже все знаю. Мой отец скоро останется один. Это произойдет через месяц-два, а может, раньше. Ничего нельзя сделать, ничего. Что в таких случаях говорить? Глажу отца по поредевшим волосам, бормочу всякие глупости. Не плачь, папа, не плачь, все обойдется, все будет хорошо. А помнишь, как ты меня учил плавать? А помнишь, как шнуровал мне кеды? А помнишь, как мы принесли домой раненого голубя, а мама ругалась? Пап, не волнуйся, пап...
Эпизод одиннадцатый, заключительный.
Я сплю в отцовском доме. Впервые в жизни. Диван неуютный, подушка твердая, но это неважно. Неважно. За стенкой – их спальня. Я снова, как когда-то, собираю всю свою энергию, все свои силы, сжимаю до боли кулаки...
И посылаю отчаянный, кричащий и страстный импульс той, которая в соседней комнате: «Живи! Живи! Живи-и-и-и!!!»

Автор: Анна Прудская

Источник: cofe.ru