Издательство «Азбука-Аттикус» выпустило книгу «Боль» Евгения Гришковца (2014, 105 грн). Читая этого Гришковца, вы не улыбнетесь ни разу. В новый сборник входит повесть «Непойманный» и рассказы «Ангина» и «Палец».
Автор объединил их названием «Боль», представляя боль, как способ восприятия мира. Когда «состояние душевное, так и физическое, становится некой призмой, через которую человек смотрит на мир, на жизнь особым образом − так, как он прежде не смотрел».
Герои повести −вполне успешные люди, два бизнесмена Боря и Вадим, у одного денег очень много, у другого −то есть, то нет. Герои рассказов тоже не пасут задних: менеджер крупного банка и настройщик сложной медицинской аппаратуры. Каждый из них попадает в болезненную ситуацию, у кого-то деньги закончились, другой в аэропорту застрял и горло простудил, третьему палец дверью автобуса пришибли. Непривычный дискомфорт для людей, которые привыкли считать, что контролируют свою жизнь, приводит к тому, что они начинают думать непривычные мысли, видеть странные сны, совершать нелогичные эмоциональные поступки.
Обидно, что герои искусственные, плоские. Если думают, то только о том, что они ощущают. Никаких поисков, смыслов, откровений. Так, минутный проблеск: «…он понял, что жизнь будет труднее, чем он думал и планировал… что все куда сложнее, чем он мог себе вообразить» −после ночи мучений с отбитым пальцем в лесу. С женщинами совсем никак. Одна жена хорошая, потому что не мешает мужу, только молчит и ждет, другая хуже, родила ребенка, но отец не захотел менять свой образ жизни и развелся насовсем, сына больше не видел. На заднем плане мелькают какие-то девушки, но персонажам не ясно, любили они их или нет. Дети −вскользь, обозначены именами, подарками, которым они радуются, деньгами, которые в них вкладываются. И никто никому не нужен.
ЧИТАЙ ТАКЖЕ - Книжная новинка от Ирины Хакамады: В предвкушении себя. От имиджа к стилю
Мирки надуманных проблем, длинных диалогов, пустых слов, выпивки и выяснения отношений, внешнего благополучия и безумного собачьего одиночества. И детская обида: он хочет так, а получается иначе. И тянуче-беспросветные мысли людей, застегнутых на все пуговицы, с закрытыми сердцами, которые ни себя ни других не видят, не чувствуют, не понимают. Все ощущения на уровне: заметил −раздражает, потому что ей хорошо, а ему плохо. Даже там, где речь идет и старых друзьях, непонятно, на чем основана их дружба. Ни тебе теплых воспоминаний, ни взаимовыручки, одно мучительство мелкое. Рядом с ними неприятно находиться, дружить с ними −проблема, любить их совершенно невозможно. И снова размышления: а может, у меня не все так плохо, может, у других еще хуже? Но при этом нет недовольства собой, есть недовольство обстоятельствами. И когда они решают свои проблемы, вздыхаешь с облегчением. Вот, пальчик больше не болит. И горлышко скоро пройдет. И денежки нашлись. Правда, сын повесился, но это одной строкой, последней, после этого должны начаться чувства, которые выходят за рамки их прямолинейного мира. Читатель сам додумает, он, наверное, в курсе, как из-за мелочности и трусости случается небольшая, вроде бы, подлость с необратимыми последствиями. Только читатель не захочет это додумывать. Потому что очень неприятны все эти люди, беспомощные, слабые, никого не любящие, ни о ком не заботящиеся, живущие в своем офисе и квартире, взращивающие свой эгоизм. Узнаваемые, как мы. Неужели и мы становимся нормальными только тогда, когда начинает болеть или приходит беда?
Случайная цитата
И вдруг Вадим подумал, что, вполне возможно, он идет на встречу с этим самым богатым другом, а тот завидует ему, Вадиму, потому что у него нет этого непостижимого состояния, а, стало быть, неизвестных Вадиму проблем неизвестного масштаба, нет бессловесной и отгородившейся от мужа и жизни жены, нет запутавшегося и изломанного отцом единственного сына, нет табуна лизоблюдов и стаи красоток, которым он совсем не доверяет.
Сельский пейзаж за окном европейского поезда был таким, что становилось ясно: здесь невозможно купить банку парного молока. Здесь самой банки не найдется. Поля, перелески, холмы, горы, реки были за окном французского или немецкого поезда похожи на рукотворные элементы паркового устройства.
Он просто не знал, что можно делать в городе в жару. Но за город ехать не хотел. Не любил и не понимал радости загородного отдыха. Самое неприятное из загорода само прилетало в город. Комары долетали даже до центра, не говоря уже о городских окраинах.
Это была девица с такими формами, в маечке настолько ей не по размеру, что, невольно думая совсем о другом, наш герой проводил эту девицу взглядом и скользнул глазами по тем местам, которые, как он сам себя уверял, были совершенно не в его вкусе. Следом он уловил взгляд мужа бухгалтера, устремленный туда же.
Он почувствовал свою беззащитность и слабость. Он вдруг впервые в жизни мощно понял, как хрупка жизнь, как эта жизнь, все планы, все представления об устройстве этой жизни, все серьезные большие составляющие этого устройства… Все уязвимо и может зависеть от большого пальца левой руки.
Автор: Алла Ильина
Источник: ХОЧУ