«Красавица и Чудовище»: стоит ли смотреть взрослым и детям новую экранизацию старой сказки
Завтра, 16 марта, в украинский прокат выходит «Красавица и Чудовище» — киноремейк классического диснеевского мультфильма 19991 года. Главную роль сыграла Эммой Уотсон, а сам фильм получил славу «скандального» благодаря введению героя-гея в канву повествования известной детской сказки. Рассказываем, что ожидать от новой экранизации, в чем заслуга Эммы Уотсон, какое значение в фильме имеют костюмы и удалось ли создателям картины сделать невозможное, объединив в одном проекте любовь массовой культуры в повторяющимся и хорошо известным старым сюжетам с прогрессивными тенденциями.
История Красавицы и Чудовища стара как мир — ну, или, по крайней мере, стара, как история Золушки, Спящей Красавицы, Белоснежки и т.д. Любой из этих мифологических и сказочных образов во многом повлиял на формирование современной культуры и, соответственно, распространенных стереотипов поведения. В прикладной психологии широко известен «синдром Золушки»: многие, особенно под воздействием социальных медиа, склонны выдумывать себе лучшую жизнь, проклиная недостаточно насыщенную событиями реальность и не желая пошевелить и пальцем, чтобы попытаться что-то изменить.
Известен и «синдром Спящей Красавицы», который вкратце можно охарактеризовать аналогичным неумением принимать действительность. Забавно и то, что все эти типы поведения принадлежат женским героям. Конечно, гендерных границ ни синдром Золушки, ни синдром Спящей Красавицы не имеют, но именно в этом контексте особенный интерес представляет новая роль 26-летней Эммы Уотсон, которая, помимо актерской деятельности, широко известна как посол доброй воли ООН, активистка по защите прав человека и, разумеется, феминистка: Уотсон запустила в ООН программу HeforShe — долгосрочную феминистскую акцию, направленную на популяризацию равенства мужчин и женщин.
В чем же проявляется «синдром Красавицы и Чудовища»? Крайне неопытная и очень романтичная девушка с головой бросается во взаимозависимые отношения с абьюзером, который запирает ее в замке, лишает еды, следит за ней с помощью магического зеркала и считает себя вправе решать, когда и за что девушку можно наказать, а за что — поощрить (например, новыми книгами в великолепной библиотеке). Все это, естественно, не поддается логике и зависит от малопонятных со стороны душевных порывов абьюзера. Красавица же упивается самопожертвованием, придумав себе попутно миссию «спасти Чудовище», и утоляя давнюю жажду «необыкновенной» жизни. «Наш хозяин не так плох, как кажется. Где-то в глубине его души скрывается принц», — подливает масла в огонь заколдованный чайник мадам Поттс, которая в реальной жизни вполне могла бы оказаться чьей-то мамой или умудренной опытом тетушкой. И тут ты буквально чувствуешь, как в подсознании отпечатывается: «Ты сможешь его изменить. Только ты».
Красавица же упивается самопожертвованием, придумав себе попутно миссию «спасти Чудовище», и утоляя давнюю жажду «необыкновенной» жизни.
Сама Уотсон признается, что давно мечтала сыграть Белль. «Я обожаю мультфильм «Красавица и Чудовище» с детства», — говорит Эмма, для которой образ Белль, оказывается, всегда был воплощением смелости, независимости и амбициозности — тех качеств, которых условные «диснеевские принцессы» часто лишены. «Я запомнила Белль как смелую молодую девушку, которая говорит то, что думает, и мечтает увидеть мир», — продолжает Эмма в одном из первых интервью, посвященных выходу тизера «Красавицы и Чудовища».
Между тем, Эмме Уотсон вменяют, что Белль в ее исполнении получилась «чопорной и раздражительной», да и сама Уотсон якобы не слишком подходит на роль Красавицы. Тем не менее, именно в этих качествах и заключена заслуга Эммы. Белль — по сути, альтер-эго самой Уотсон, и эта схожесть проявляется как в одежде, так и в диалогах, и в ее поступках. Например, Белль любит читать, и обучает чтению деревенскую девчушку, за что на нее ополчаются односельчане. Это и понятно: удел женщины — рожать, а не забивать голову романтическими бреднями. «Ты бы лучше своих рожала», — по-хамски сообщает Белль местный красавчик Гастон (в блестящем исполнении Люка Эванса), ее давний, если так можно выразиться, поклонник, уверенный в том, что она станет его женой, и воплощающий в себе собирательный образ грубого, снисходительного, наглого и самоуверенного по тому лишь праву, что родился мужчиной, мачо, да к тому же еще и яркого представителя культуры насилия.
«Я еще не готова рожать», — отвечает ему Белль, сдерживая вполне понятное раздражение, причина которого настолько очевидна ей — и абсолютно непонятна Гастону. В его картине мира женщина — прибор для воспроизводства потомства, сексуальный объект, кухарка и украшение гостиной, который в случае с Белль еще и интригует его, во всех отношениях красавца, нетипичным поведением. Белль, конечно же, отстаивает свое право на отказ и жизнь без мужа, если уж в округе нет подходящего для нее мужчины, но при этом, почитывая «Ромео и Джульетту», все равно продолжает безудержно мечтать о Любви, которая придет и сокрушит привычный мир. Прямо скажем, не лучший старт для создания здоровых и равноправных отношений.
Белль отстаивает свое право на отказ и жизнь без мужа, если уж в округе нет подходящего для нее мужчины, но при этом продолжает безудержно мечтать о Любви, которая придет и сокрушит привычный мир.
Тем не менее, сам режиссер фильма Билл Кондон акцентирует внимание на том, что вовсе Белль не мечтает стать принцессой. «Ей хочется, скорее, посмотреть мир и разобраться в себе, чем найти мужа», — поясняет Кондон. Но что мы видим в действительности? «Я устала жить лишь в мечтах», — поет Белль в исполнении Уотсон, но продолжает быть воплощением стереотипа о «настоящей жизни», которая ко всякой девушке приходит лишь с «настоящей любовью» и принцем в замке, даже если этот принц — пока что просто чудовище. Хотя, нет, стоп: особенно — если чудовище, и особенно — если это чудовище окружено некой романтической тайной и ведет себя не так, как привыкла условная Белль в своей благословенной деревушке. Характерна сцена, где в Красавице просыпается первое чувство к заколдованному принцу: Чудовище открывает Белль огромную библиотеку — новый, дивный мир, который, получается, она искала, но не могла открыть для себя сама без помощи мужчины. Чудовище отчасти выступает в роли Пигмалиона, рассказывая Белль о том, что много интересного встречается и в других книгах — не связанных с любовной линией.
Чудовище открывает Белль огромную библиотеку — новый, дивный мир, который, получается, она искала, но не могла открыть для себя сама без помощи мужчины.
С другой стороны, независимый характер Белль подчеркивают ее костюмы — за них отвечала Жаклин Дюрран, работавшая также над фильмом «Анна Каренина» (2012 г.). Работа над костюмами началась за три месяца до старта съемок, и несколько десятков мастеров кропотливо трудились над созданием экологичных нарядов, производство которых ни на грамм не повредило окружающей среде. В этом аспекте также важна роль Эммы Уотсон, которая, как мы уже рассказывали, в поддержку картины запустила проект The Press Tour, посвященный этичному производству и потреблению.
На создание знаменитого желтого платья Белль, практически точной копии бального наряда Красавицы из мультфильма 1991 года, понадобилось 1 200 часов ручного труда, около 55 метров органзы, 914 метров нити и 2 160 кристаллов Swarovski. Но живой интерес вызывает вовсе не бальное платье Белль, а ее повседневная одежда, созданная таким образом, чтобы не ограничивать физическую активность здоровой и любопытной девушки. В то время, как остальные женские персонажи, мелькающие на втором плане повествования, затянуты в корсеты, безбожно напудрены и в несколько слоев обернуты кружевами, Белль запросто ходит в короткой, выше щиколоток, юбке (впрочем, такая длина была характерна для простолюдинок XVIII века во Франции), смело подхваченной за подол сбоку, и коротком лифе без намека на декольте.
Забавно выглядит момент, когда обращенная в гардероб Шкафетта (по крайней мере, так ее звали в мультфильме) в порыве безудержного восторга решает подобрать Белль роскошный наряд. Обескураженная Белль молча вылезает на четвереньках из-под массивного платья с фижмами по моде тех лет, которое так и остается неподвижно стоять в ворохе лент и бантов, и это выглядит как остроумная пародия на так называемый « кризис нарядности », переживаемый сегодня в современной моде и тесно связанный с новой волной феминизма. В этом контексте «традиционная женственность» предложенного платья, направленная на произведение впечатления на мужчину (то есть на Чудовище), противопоставляется «новой женственности» стиля Белль, созданной для комфорта самой женщины. А Чудовище, к слову, выглядит так, будто его одевал Канье Уэст — благородное рванье на широкой брутальной груди, вот это все.
Традиционная женственность противопоставляется «новой женственности» стиля Белль, созданной для комфорта самой женщины.
За последние годы студия Walt Disney выпустила целый ряд фильмов, основанных на всем хорошо известных диснеевских мультфильмах, и каждая из этих лент, помимо очевидного коммерческого успеха, естественного для ностальгических отсылок к старой доброй классике, снабжена неким дополнительным преимуществом — такой себе «ноткой прогрессивности». Если « Малефисента » стала первой диснеевской историей о «плохой» героине, то «Красавица и Чудовище» — первой диснеевской «политкорректной» историей.
Во-первых, на экране появились темнокожие герои. Правда, все они смотрятся там довольно странно, учитывая контекст французской глуши XVIII века, но еще более странно выглядит половинчатость подхода: если уж вводить темнокожих героев в канву повествования старинной европейской сказки, то почему бы сразу не на место главных действующих лиц? Потому что в том виде, в котором это подано сейчас, такое «внедрение» выглядит жалко и даже, пожалуй, обидно — примерно, как автобусы с отдельными местами для белых и афроамериканцев в 50-е годы в США.
Во-вторых, режиссер ленты Билл Кондон — открытый гей, и именно он первым объявил о том, что один из героев сказки станет представителем ЛГБТ. «ЛеФу ( друг Гастона, — прим. редакции) — парень, который сегодня хочет быть Гастоном, а завтра захочет поцеловать Гастона. Его смущают собственные мысли. Это человек, который только-только осознал свои чувства. И Джош (актер Джош Гэд, — примечание редакции) тонко и прелестно сыграл. В финале его чувства будут вознаграждены, но я не хочу спойлерить. Это очень милый первый гей-момент в фильме студии Disney», — заявил Кондон, вызвав своими словами очередную волну негатива в сторону «пропаганды гомосексуальных отношений». В России фильм даже получил рейтинг «16+», хотя на самом деле ничего «такого» в нем нет. «Первый открытый герой-гей», пухлый весельчак ЛеФу, изображен типичным для эры до «Горбатой горы» ЛГБТ-персонажем, над которого всегда можно спихнуть пару армейских шуточек в стиле травести-шоу (которые, кстати, всегда работают — это было заметно даже по смеху в зале).
«Первый открытый герой-гей», пухлый весельчак ЛеФу, изображен типичным для эры до «Горбатой горы» ЛГБТ-персонажем, над которого всегда можно спихнуть пару армейских шуточек в стиле травести-шоу.
Несмотря на то, что сюжетная линия и даже внешность героев новой экранизации «Красавицы и Чудовища» остались без каких бы то ни было существенных и заметных изменений (с мультфильма скопированы даже кадры), создателям картины удалось внести по-настоящему новую информацию. Речь, конечно, о родителях Белль и Чудовища. Во-первых, мы узнаем, что у обоих героев умерла мать, и это обстоятельство во многом объясняет образ мыслей и причины поступков персонажей, чего раньше не было. Так, скверный характер и склонность к абьюзу Чудовища вполне обосновывается воспитанием его отца, который после смерти матери, по словам мадам Поттс, «превратил мальчика в зверя». Нам намекают на домашнее насилие, которое домочадцы годами покрывали своим молчанием, и теперь чувствуют вину перед Чудовищем — и поэтому не покидают заколдованный замок. В то же время становится понятным стремление Белль к спасению всех и вся, ведь ее мать умерла от чумы, а отец, чтобы сохранить жизнь ребенка, оставил жену при смерти и отправился с малышкой Белль в деревню — поэтому девушка также чувствует неосознанную вину перед отцом.
Новые «Красавица и Чудовище» — это такой плотный микс старой доброй диснеевской школы, адоптированной под современные реалии. Которые, в свою очередь, меняются значительно быстрее, чем сами диснеевские герои, ведь раньше их образы были рассчитаны на десятилетия. Тем не менее, «Красавица и Чудовище» 2017 года с Эммой Уотсон и Дэном Стивенсом — пусть не совершенная, но хотя бы попытка создать альтернативный вариант знакомой всем с детства сказки, который может ненавязчиво, естественно и без пафоса поднять вопросы феминизма, гендерного равенства, последствий насилия в семье и даже, при содействии и объяснении родителями, психологических моделей отношений и их нежелательных форм.
