"Пиджаки": читай увлекательный рассказ Евгения Городецкого
14 мая Евгений Городецкий, бизнесмен, общественный деятель, поэт, писатель и автор пяти книг, читал свои стихи и прозу для друзей в Грузинском ресторане Мама Гочи, что символично, на улице Городецкого, 6. Все деньги от продажи книг на вечере были переданы на помощь Киевскому городскому дому ребёнка имени Городецкого в Ворзеле, где находятся дети в возрасте от 0 до 5 лет с тяжелыми заболеваниями нервной системы.
Хотим поделиться и с вами интересным рассказом Евгения. Больше стихов и прозы Евгения Городецкого на его Facebook странице.
Пиджаки
Говорят, гардеробные шкафы придумали для того, чтобы прятать в них любовников. Может быть. Я пока в шкафу никого не находил, да и сам не прятался. Через окно один раз выпрыгивал, спасался бегством, с вещами в охапке, хорошо, что первый этаж был, а вот от шкафов с запахом нафталина Б-г миловал.
У меня в шкафу живут пиджаки. Их там много. Время от времени я провожу геноцид пиджаков, и некоторые из них отправляются в ссылку, в Украину, где расходятся по моим родственникам, знакомым и незнакомым людям. Как, впрочем, и рубашки, брюки, куртки и прочие носильные вещи, превратившиеся в неносильные. Я произвожу насильственную высылку неносильных вещей.
Да, пиджаки! Там их много из разных этапов моей жизни.
Иногда, ночью, когда не спится, мне кажется, что я слышу голоса пиджаков, переговаривающихся между собой.
"Слышишь, ты, англичанин, да, ты! Ты лацканы-то не вороти свои блестящие. Тоже мне, пэр нашелся. Ты к народу обернись, да расскажи, как-там чего на свадьбе у хозяина было. А то мы от твоего коллеги бархатного много чего услышали, но он же до двенадцати в номере гостиницы висел. А до двенадцати ты на хозяине надет был".
Судя по тону и словарному запасу, это говорит мой синий пиджак "с блеском", пошитый в Киеве у модного мужского закройщика. Так их называли раньше. Теперь все они дизайнеры. Его я последний раз надевал в прошлом году, причём несколько раз, и, похоже, он считает себя чем-то вроде любимой жены. Он нагловат, особенно его белые роговые пуговицы и ярко-синяя подкладка в "огурцы".
А обращается он, судя по всему, к моему свадебному смокингу, купленному в Лондоне. Смокинг очень на меня обижен. Во-первых, я вывез его из Лондона, из витрины магазина одежды "Pal Zileri Церемония", где мимо него каждый день проходили и останавливали на нем взгляд тысячи красиво одетых мужчин. Во-вторых, я вывез его из Лондона для того, чтобы надев один раз на собственную свадьбу, запереть в шкафу. Хотя нет, он ещё был на свадьбе в Чикаго! Там с ним произошла очень смешная история. Наша домработница упаковала к нему не мои брюки, а жены, один в один повторявшие покрой и внешний вид брюк для смокинга. Мы обнаружили это уже в Чикаго, за час до свадьбы. Я успел натянуть брюки жены до середины бедра и стоял, уже в рубашке и носках, перед зеркалом, не понимая, что произошло и почему брюки дальше не налазят. Моя жена минут пять не могла прийти в себя от хохота и, отдышавшись, сообщила мне, что: "Нет, брюки не подменили в Ритце, в Чикаго, где я их отдавала на глажку и да, это мои брюки".
Организатор свадьбы, снявшая трубку с пятого раза, сообщила мне, что прокаты брюк уже закрыты, а на мой вопрос, можно ли прийти на свадьбу в джинсах, забилась в истерике, дважды бросала трубку, и заявила, что в таком неподобающем виде не пустит меня в зал. Ее даже не смутило то, что я прилетел всего на три дня специально на эту свадьбу. Я выскочил из отеля, выхватил у мирного китайца такси и поехал в "Ниман Маркус", в ближайший торговый молл, где за 12 минут до окончания работы, нашёл, примерил, сбегал в автомат за наличными и купил брюки, а ещё уговорил продавца, опешившего от моей наглости, подложить мне их, что он и сделал во время моего забега за деньгами. Брюки стоили 499 долларов плюс налог на продажу. Вот как раз на налог у меня и не хватало. Я оставил продавцу 20 долларов на чай и он бежал за мной до выхода из молла, пытаясь вернуть их мне назад. Такси ждало перед входом и я приехал прямо на свадьбу, где, с удивлением, увидел в зале людей в свитерах, белых костюмах, пошитых ещё в Бердичеве, да и в джинсах. В смокингах было всего несколько человек. Зато теперь у меня две пары брюк для смокинга: английская и американская.
Но англичанин киевлянину не отвечает. Он не понимает русский, а его киевский коллега не говорит по-английски.
А вот его итальянский приятель, бархатный лиловый смокинг любит поговорить. Он много где бывал. Во-первых, на свадьбе. После двенадцати, правда. То есть, фейерверк он уже не видел. В Германии фейерверки разрешены до 23-х часов. Только в новогоднюю ночь позже. Лиловый надели после двенадцати. Поэтому он помнит всех, кто гулял до утра, тех, кто закрылся в туалете, и пришлось ломать дверь, чтобы их оттуда вызволить, тех, кто никак не хотел идти спать и пил с ди-джеем.
Лиловый уже рассказывал коллегам, как ходил на бой Кличко с Чагаевым и был в VIP-лаунже, где Вероника Поот снимала с него пушинку, Борис Беккер спросил, где его купили, а Виктор Пинчук предостерёг его от попадания локтем в кофейную лужицу на столе. Его похвальба всем уже надоела и ему просто не дают слова. Рядом висит чёрный. У чёрного — свои истории. Он, обычно, ходит на приёмы и похороны. Он важничает, потому, что говорит, что лично знаком с Кучмой. Они вместе, ну, так он рассказывает, открывали посольство Украины в Берлине, он был на свадьбе в Миннеаполисе, где сидел за столом с бабушкой невесты, пережившей Освенцим, а потом обнимался с автором сценария к сериалу "Даллас", чьи бабушка и дедушка были родом из Винницы и куда он все время мечтал поехать. Чёрный пИсал с бывшим председателем Нацбанка России Геращенко в туалете старого Ратхауса в Берлине. Причём охранник банкира не хотел пускать чёрный, но Геращенко, нетвердо стоявший на ногах после приёма, сказал: "Да пусти ты его, бля, пусть поссыт!"
Но больше всего пиджакам нравятся истории темно-синего. Он много ездил, был в Лондоне, Париже, Мадриде, Киеве, Вене, Праге. Ходил в гости к Бокюссу и Рябушону. Его часто обнимали красивые женщины, а одна, жена его знакомого, любила поплакать в него и излить ему душу, выпив лишнего. Но темно-синий джентльмен, он хранит ее тайны, впрочем, давно ставшие известными. Она развелась со знакомым темно-синего, родила ребёнка от своего шефа, а потом удачно вышла замуж. За другого мужчину. Но плакать любила, почему-то, именно, в темно-синий. Он уверяет, что на его левом плече даже осталось пятно от ее туши. Просто его не видно из-за одинакового цвета.
Пиджаки разговаривают между собой каждую ночь. И, когда кто-то из коллег им не верит, они призывают в свидетели галстуки, висящие в том же шкафу. Но галстуки молчат. У них нет подкладки, а значит внутреннего содержания, того, что по-немецки называется "Ihnenleben", внутренней жизни.
Все обитатели этого шкафа несчастливы. Лет двенадцать назад я перестал носить костюмы. И если пиджаки я ещё время от времени надеваю, то галстуки точно нет. Кроме чёрного "Эрмес", подходящего в любом случае к любому поводу. На свадьбы, дни рождения и похороны. Иногда я открываю этот шкаф и думаю, что пора и их отправлять в Украину. Но не решаюсь, с ними связаны мои воспоминания. Когда я отодвигаю дверь, они замолкают, вспомнив, что пиджакам не положено разговаривать. Я закрываю дверь и они облегченно вздыхают, понимая, что не в этот раз. Больше интересных материалов и событий города читайте в разделе Стиль жизни.
