«Достойную нацию не могут вырастить учителя, которых не уважает общество», — Зоя Литвин

Каждый из нас через это прошел: школа-парта-учитель. И воспоминания у каждого разные. И очень часто они зависят от того, насколько классным был ваш учитель. От этого зависит и будущее наших детей. Нашей страны. О том, каким должен быть «классный учитель», про престиж профессии и ее развитие мы поговорили с Зоей Литвин, основательницей ГО "Освіторія", Новопечерской школы, главой жюри и организатором премии Global Teacher Prize Ukraine.

Разговор с Зоей мы начали с обсуждения премии Global Teacher Prize Ukraine, которая активно стартовала 15 мая и 7 октября 2017 года будет впервые присуждена в Украине. Это национальная премия учителей с целью подчеркнуть важность их усилий для развития общества и мира. Призовой фонд: 100 000 грн.

Зоя, расскажите больше про суть премии и про ее важность?

Наша премия – это возможность поддержать профессию учителя, сделать ее более престижной. Мы сделали важные замеры вместе с GfK и вот, что узнали.

Только 56% киевлян считают работу учителей важной. Тогда как на западе Украины это показатель превышает 80%, на востоке – 85%, на юге – 75%, в центре – 74%. Опрос показал, что уважение к учителю напрямую зависит от размеров населенного пункта. Так, в городах, где проживает от 51 до 100 тысяч человек, важной работу учителей назвали 92%, в то время как в городах с более чем полумиллионным населением — только 66%. (Таковы результаты исследования GfK, которое было проведено по заказу общественной организации «Освіторія»).

Эту ситуацию надо менять. Я думаю, что нацию без комплекса «меншовартості» не могут вырастить учителя, которых не уважает общество и которые сами себя не уважают.

Мы должны помнить, что в странах «экономического чуда» (Сингапур, Южная Корея) профессия учителя считается очень престижной. Экономический скачок Турции в свое время обусловлен инвестициями в учебу. У нас до сих пор для бизнесмена престижно иметь футбольную команду, а в Турции считается признаком класса основать свою школу или инвестировать в образование.

Я думаю, что нацию без комплекса «меншовартості» не могут вырастить учителя, которых не уважает общество и которые сами себя не уважают.

Премию основал арабский миллиардер Санни Варки в 2014 году. Мы с ним познакомились в Париже, на круглом столе по теме образования. Он отметил, что мы привыкли относиться к профессии учителя без должного уважения, и это можно проследить хотя бы потому, как мы обсуждаем учителей в семейном кругу. Или можно проанализировать ситуацию на примере Нобелевской премии: за ней следят, ее обсуждают, но ведь у всех лауреатов были учителя, и это именно те люди, которые меняют судьбу мира.

Почему мы решили сделать такую премию в Украине? Во-первых, потому что подобной нет. Во-вторых, сейчас открыто окно возможностей и идут очень позитивные изменения в системе образования. И сейчас самое время «вытянуть на свет» учителей, которые достаточно проактивны, прогрессивны, чтобы зажечь всех остальных.

Изучая условия премии, я обратила особенное внимание на критерии Global Teacher Prize Ukraine. Они написаны вдохновенно и красиво, но звучат немного абстрактно. Есть выработанная система последующих четких параметров отбора, которые в итоге не позволят спекулировать на тему «как выбирали»?

Кто бы и как не решал, такие вопросы будут всегда, потому что каждый считает себя достойным, и отчасти это справедливо. Именно поэтому я и хочу, чтобы наша премия стала «долгоиграющей историей», и каждый год открывала новые имена талантливых учителей.

Что касается критериев, то премия и вправду рассчитана больше на индивидуальный подход, потому что принимают участие учителя совершенно разного направления. Например, у нас есть учительница, которая принимает участие в европейской грантовой программе и специализируется на теме «Как избегать конфликтов, воен, и почему они появляются». Она умеет проговаривать с детьми эту сложную тему, учит их быть ответственными и понимать, что они, дети, уже сегодня могут иметь какое-то мнение по этому поводу и, возможно, в будущем нам всем это поможет.

Это был пример истории одного участника. Другой участник-учитель может похвастать сильными академическими достижениями своих детей, кто-то – социальными, кто-то – делится своими наработками с учителями, помогая непосредственно своим коллегам становится лучше.

За первые две недели команда получила около 350 заявок. К финалу первого тура, 15 августа, сколько заявок всего получили? С какими трудностями столкнулись в процессе отбора или получения этих заявок? Правильно ли понимают ваш посыл сами учителя?

Это первый год, и нюансов, конечно, очень много. На данный момент номинированных у нас больше 2500 учителей. Номинируют и ученики, и бывшие ученики, и родители, и коллеги, что особенно приятно. Заполненных анкет у нас к 8 августа было 240, и каждый день добавлялось 10-15. Я считаю, что это хороший показатель, учитывая то, что за пару месяцев мы организовали и заявили саму премию.

Сложность в работе – найти номинированных и уговорить их принять участие. Сложно потому, что кто-то уже не преподает, кто-то скромничает и не считает себя достойным, кого-то нет в живых. Часто номинируют завучей и директоров, но согласно правилам конкурсам, к участию допускаются только простые учителя без должностных обязанностей, учителя, которые работают непосредственно в классе с детьми.

У нас есть как учителя труда, физкультуры, так и химии, физики, начальной школы…. Есть кандидатуры изо всех областей Украины, кроме Херсонской, что удивительно, но мы надеемся, что к концу первого тура нас порадуют заявки и с этой области. Что радует – так это то, что есть учителя из маленьких сел и городков.

Среди тех, кто уже подал заявку на участие, и 24-летняя преподавательница физики, и 71-летний учитель литературы, есть участники из Самбора и Волновахи. Есть те, кто внедряют казацкую педагогику, устраивают онлайн-путешествия, соединяют физику и музыку на одном уроке. И каждый из них новатор.

Интересный момент, который мы заметили в работе – учителя совсем неуверенны в своих силах. Мы звоним и радостно сообщаем, что их номинировали, а они: «Ой, ну что вы, ничего такого, просто делаю то, что люблю».

Встречала в соцсетях резонные размышления о том, что для учителя так выделяться, особенно в маленькой школе – это огромный вызов. Потому что таких неугомонных и работящих никто не любит – они как укор всем ленивым и безидейным. Как этой «белой вороне» выжить в коллективе, пережить давление и ироничное отношение со стороны коллег?

В моем понимании этот конкурс, премия – это возможность оправдать свой статус «белой вороны» и возможность своим же примером вдохновить других учителей двигаться в сторону от шаблона. Конечно, по анкетам номинированных учителей мы понимаем, что они являются этими самими «белыми воронами». У кого-то больше свободы в школе, у кого-то меньше, но всех их объединяет то, что они не ждут каких-то «вказівок зверху», они делают что-то классное сегодня и сейчас, понимая, что главное – это желание. И наша добавочная отметка их профессионализма должна улучшить ситуацию и увеличить количество этих «белых ворон». Вопрос ведь всегда в критической массе. Когда таких учителей в школе 3, то они выделяются, а когда их больше половины, то выделяются уже совсем другие коллеги. Особое отношение к творческим специалистам, такое как наша премия, топ-20 номинантов как список, который облетит СМИ – эти вещи вдохновляют и помогают достойно нести свой выбор по жизни.

Поговорим про учителя так называемой старой формации и новой. С Вашей т.з. учитель пусть и с многолетним стажем, обязан сегодня «компьютеризироваться» и быть в соцсетях, чтобы говорить с учеником на одном языке или совместимость в технологическом развитии не есть критической для преподавания?

Сложный вопрос, потому что он двоякий. С одной стороны, дети отлично разбираются в гаджетах с пеленок и ни один учитель не сможет в этом плане их чему-то большему научить. Но я считаю, что IT – это суперполезный инструмент для учителя, поскольку может сделать его работу более эффективной. Можно, например, добавить больше интерактива и видеоинформации, индивидуализировать процесс. Но при этом я знаю учителей, у которых методика настолько прекрасна без использования IT, что об этом и речи не идет. И даже больше, для меня учителя старой и новой формации определяются вовсе не степенью использования IT-инструментов, а тем, как они видят свою функцию в воспитании ребенка в школе. Если учитель считает, что его долг – выйти к доске и дать ребенку объем знаний, который он должен знать, то это учитель старой формации. И здесь неважно: он пришел вчера из вуза или ему 80 лет. Современный учитель должен понимать, что он уже не может конкурировать с Google и Интернетом, в целом. Его задача – научить детей думать, не стоять у доски, а зажечь желанием учиться и выйти к этой доске. Суть в том, чтобы задать правильный вопрос, который заставит их искать информацию, советоваться друг с другом, с родителями.

В современных школах, в частности в Новопечерской, практически нет классов, где парты стоят одна за другой, они стоят полукругом, потому что теперь учитель не является единственным источником знаний. Учитель просто дает задание и дети ищут знания самостоятельно, они договариваются, они учатся искать в Интернете именно то, что им нужно, отделяя зерна от плевел, учатся обрабатывать информацию и презентовать ее, что немаловажно. Это командная проектная работа.

Вы сейчас предвосхитили мой вопрос. Я как отличница с красным дипломом прекрасно знаю, как ничтожна роль оценок в школе и какими бесполезными могут быть знания, если ты не умеешь их использовать для нужных целей. Где-то в 9 классе я поняла, что выученный учебный материал не дает мне возможности социализироваться так, как я хочу и начала работать над собой в другом направлении. Это круто, что сейчас учат детей эффективно коммуницировать, анализировать и презентовать уже в школьных стенах. Это действительно главное в работе со знаниями и то, что работает вне школы. В противном случае… Мы включились в гонку за баллами ЗНО, а потом новый сотрудник не может адаптироваться в коллективе, выстроить адекватную линию поведения и грамотно обозначить свои потребности.

Да, сегодня ситуация меняется, потому что современный учитель уже не воспринимает ребенка как пассивный объект = «порожній сосуд, який треба наповнити», а воспринимает как бриллиант, который нужно огранить, как активного участника системы обучения.

Современный учитель должен понимать, что он уже не может конкурировать с Google и Интернетом, в целом. Его задача – научить детей думать, задать правильный вопрос, который заставит их искать информацию, советоваться друг с другом, с родителями.

Обычно с началом учебного года неизменно возникают прения на тему бумажных учебников и электронных носителей. Вы, я знаю, обожаете именно бумажные книги, а как относитесь к планшетам на партах?

Я – кинестетик, поэтому я за бумажные книги. Плюс это привычка с детства, в котором я не была избалована технологиями, а наоборот сохранила эту радость от запаха книги, желание почеркать…

Но здесь важен подход учителя. Например, в Новопечерской школе мы не требуем, чтобы учитель шел по учебнику и пользовался им. Сейчас столько видео, инфографик и прочей информации, которую учитель может распечатать и дать ученикам в работу, что бумажные учебники как таковые не сильно нужны. И здесь уже, я считаю, личное дело учителя – с чем ему удобнее и эффективнее работать.

Например, на одном уроке я видела такой пример. Дети средних классов сейчас смотрят мультик Adventure Time, и учитель на его примере объяснял ведение проекта. Или вот наша вчерашняя номинантка: она использует учебники только для домашних заданий, а чтобы объяснить детям какое-то явление, сама рисует мультики. Это, конечно, не диснеевская анимация, но информация подается легко и доступно, дети в восторге. Хороший учитель всегда найдет для себя оптимальный путь, и неважно учебник это или планшет.

Я прочитала, что в Новопечерской школе был Space camp – инклюзивный летний лагерь для деток с особенными потребностями. В соцсетях диаметрально противоположное мнение родителей по поводу совместного обучения и времяпрепровождения детей с особенными потребностями и детей, которые, скажем так, считаются обществом обычными или нормальными. С Вашей точки зрения, отдельные учебные заведения – это все-таки психологически более удобный вариант для деток с особенными потребностями? Или же, наоборот, инклюзивность здесь – это шаг в сторону толерантности и стимула развития?

В современном мире спорить о таком, мне кажется, уже немножко неразумно. Ни в Европе, ни в Америке, ни в Канаде давно нет какой-то сегрегации: интернатов, заведений для аутистов, для деток с ДЦП… Все детки учатся в одной школе, и эта школа приспособлена для обучения всех. Конечно, глубина потребностей бывает разной. Часто такие дети учат разные дисциплины с классными группами разного возраста.

Уже есть много исследований, которые доказывают, что дети без особых потребностей рядом с таковыми детками становятся толерантнее, добрее, ответственнее, потому что они начинают заботиться. В итоге у детей лучше развита эмпатия и эмоциональный интеллект. А что касается развития детей с особыми потребностями, то в обычной школе они развиваются быстрее, равняясь на сверстников.

Вы много рассказываете про канадскую систему образования, продвинутые мамочки часто любят приводить в пример финскую систему… Если подытожить, то какая система Вам кажется оптимальной для нашей страны?

Финская система, бесспорно, очень классная, но она хорошо подходит для их уровня сознательности и ментальности. Но просто равняться на кого-то нет смысла, потому что любое преобразование школьной системы должно отвечать стратегическим целям страны, в которой оно происходит. У нас свои задачи, у них – свои, что отчасти связано с уровнем развития той же системы и страны, в целом. Например, сейчас сильно вперед шагнула система образования в Южной Корее, но я бы не хотела те же методы применять к украинцам, мне кажется, мы очень разные. И та же финская система вызывает вопрос: «А готовы ли наши родители к такому уровню свободы и самоорганизации?».

Очень часто те же родители могут впадать в ретроградные настроения и ворчать на тему «зачем же всё менять, вот советская школа была самой сильной в мире, зачем ее разваливать». Один из аргументов: вот, американцы не знают, где Украина на карте, и почему мы после этого должны смотреть, как у них идет обучение… Как Вы можете парировать?

Слава Богу, таких людей мне попадается мало, но скептицизм в виде «ломать-не строить» встречается, конечно, часто. Но в мире так всё устроено: либо развитие, либо деградация. Мы сейчас настолько продвинулись в плане технологий, а система образования стоит на одном месте. Это ненормально. И, во-вторых, почему тогда у нас такая высокая миграция людей с высшим образованием, почему такая низкая эффективность труда? Это ведь всё звенья одной цепи. Есть известный кейс Сингапура: инвестировав деньги в систему образования, достигли такого экономического развития. И вообще все страны со скачком развития начинали с реформы образования.

Какие дисциплины сегодня крайне необходимо внедрить в систему школьного образования как дань времени? Например, финансовая грамотность?

Да, это как раз таки очень правильное направление – умение распоряжаться деньгами. Ведение проектов. Но это даже не отдельные дисциплины, а часть учебно-образовательного процесса.

Также я бы добавила философию. Не как изучение работ классиков, а как систему мышления и восприятия явлений и происшествий, как инструмент развития критического мышления. На последнем Давосском форуме делали ставку именно на критическое мышление и креатив. Это те навыки, которые сегодня надо активно развивать в детях.

Например, есть у нас такой учитель Юрий, который преподает украинский язык. Так вот, чтобы подать тему «Прикметники», он придумал дать задание ученикам – снять рекламный ролик, в котором задействовать, как можно больше описаний.

Также я бы сократила список дисциплин, которые наши дети обязаны изучить. С моей точки зрения важнее дать более глубинное понятие 8 предметов, чем зазубрить 15, которые надо заучить для ЗНО. Многие дисциплины в идеале раскрывать в связке. Например, химию и биологию. Дети тогда лучше понимают и вникают в процесс.

Также мне кажется очень правильным добавлять в школьную программу какие-то hard skills, к примеру, скоропечатание, программный язык. Это то, что точно понадобится нашим детям. Например, недавно прочитала книгу The Industries of the Future, где автор советует родителям таким образом помочь ребенку быть более успешным в будущем. И совсем неважно, станут они программистами или нет, просто в будущем понимание языка программирования будет очень полезным.

У меня папа тоже учитель, и он всегда говорил, что если его ученик плохо учится, то это его вина. С Вашей точки зрения, кто в ситуации за главного? Ученик, родители или все-таки учитель?

Процесс обучения – это треугольник, где ученик является его вершиной. Соглашусь с Вашим отцом: если ребенку неинтересно, значит, учитель не нашел к нему «ключик». Но иногда ситуация может касаться поведенческих вопросов в семье, когда учителю важно подключить родителей. Также стоит понимать, что ученик-подросток может принять для себя решение, что ему «это» просто не нужно. Вот эти дисциплины для него важны, а остальные он будет просто «тянуть». И здесь сложно конкурировать с осмысленным решением. Родители и учитель должны принять ситуацию и не мерить успешность в сравнении с другими более заинтересованными учениками. Что, действительно, имеет значение: важно, чтобы каждый ребенок знал сегодня немного больше, чем вчера.

Листая Вашу fb-страницу, наткнулась на рассказ про посещение SpaceX и задумалась, как бы было круто, если бы и дети, как сотрудники SpaceX, были собраны вокруг какой-то идеи. Например, изучающие точные науки, знали бы, что через 3 года построят «лодку» и пересекут на ней пролив. Изучающие гуманитарные науки – напишут книгу шрифтом Брайля и подарят кому-то. Есть у нас примеры такого обучения?

То, что Вы описали, это и есть концепция современного образования, которая называется проектным обучением. Суть: дети учатся не потому, что они кому-то там должны выучить, а потому что они реализовывают что-то классное и интересное. Здесь важно понимать, что у детей срок планирования не может быть два года, как у инженеров SpaceX. Он должен быть короче. И учителя, которые номинированы на Global Teacher Prize Ukraine работают именно в таком ключе.

Например, есть у нас такой учитель Юрий, который преподает украинский язык. Так вот, чтобы подать тему «Прикметники», он придумал дать задание ученикам – снять рекламный ролик, в котором задействовать, как можно больше описаний. Дети очень включились в работу и в итоге выучили и тему, и сняли крутой рекламный ролик. Другими словами, они и выучили слова, которые продают, и научились монтировать, и многое-многое другое. Также у этого учителя был классный проект, суть которого состояла в том, что дети записывали видеоуроки украинского языка для школьников Грузии (школа Леси Украинки в Тбилиси). Дети выступили в роли наставников: каждый выбрал себе тему и объяснил ее. Им это было очень интересно, и они понимали, что делают что-то важное. Дети учатся взаимодействовать и идти вместе к цели.

Вопрос по поводу высшего образования, которое очень культивируется у нас в стране, но во всем мире обесценивается. Техникумы и училища со средней школой совсем слабо связаны, а вот, например, в той же финской системе они тесно переплетены. Как Вы смотрите на повальное увлечение ВО и дефицит ремесленнических профессий?

Да, есть тенденция такая, но в то же время ВО обесценивается для тех сфер, где очень быстро меняются навыки и база знаний. Например, IT. (Хотя в Google 99% команды с высшим образованием). Конечно, доктору нужно ВО, потому что есть пласт знаний, пласт стажировки. Но вот, к примеру, журналистика? Это открытый вопрос.

Что касается профориентации, то наши школы недорабатывают в этом направлении. Плюс сеть хороших профтехучилищ у нас не развита сейчас так, как была развита в советсткое время. Конечно, мы все понимаем, что подобного рода профессии сейчас автоматизируются в мире, но все же нехватка специалистов ощущается.

Мне кажется очень важным, чтобы дети могли в школе отмониторить эти профессии, попробовав хотя бы азы. Тогда есть шанс, что у нас не будет ситуации, когда мы отучились на ВО, потому что родители сказали, а спустя время поняли, что экономист – это «совсем не мое». Мы должны понимать, что для того, чтобы быть классным smm-щиком, диджитал-маркетологом не надо учиться 4 года. Или та же журналистика. Во всем мире не учатся 4-6 лет, а за год получают какой-то базис, фактаж профессии и – «в поля».

Еще вопрос по поводу сексуального образования в школах и религиоведения. Насколько это, что называется, «на часі» и каким, с Вашей т.з., должен быть процесс обучения, если эти дисциплины внедрять?

Да, сексуального образования в школах явно не хватает, потому что ребенок уже после 5 лет начинает активно интересоваться, а ответить ему некому. Хорошо, если родители не играют в кошки-мишки, но в большинстве случаев принято думать, что «подрастет – сам поймет», что порой приводит к плачевным результатам. Важно детям рассказать, как про половые отношения, так и про отношения в целом, про семейную психологию. Многим детям просто неоткуда взять эти знания, а ведь они могут изменить всю их жизнь. Дети не должны думать, что «секс» – это плохое слово.

А что касается религии? В этом году, кстати, именно религия стала темой Met Gala 2017.

У меня однозначного ответа на этот вопрос нет, потому что это сложный вопрос толерантности. Здесь важно показывать детям, что люди верят в разное и есть те, которые ни во что не верят. У меня есть знакомый в Петербурге, который основал свою школу и ведет в ней курс, аналог религиоведения, только для маленьких детей. И он рассказывает, что в разные времена жили разные мальчики, они старались помогать людям… Одного звали Иисус, другого Моисей, третьего Мухаммед. Таким образом, дети узнают, что у этих мальчиков есть что-то общее и это учит их толерантности.